Водяной насос

Лучи восходящего солнца уже забрезжили над горой. Я посмотрел вокруг и впервые почувствовал первозданную мощь и красоту Прииртышья.

На фоне темного неба, подсвеченного на востоке, возвышались безлесные громады гор. Внизу бурлила быстрая Ь река. Свежий горный воздух пронизан ароматом диких трав.

До начала работы осталось уже немного времени и, побыв с полчаса на участке, поехал в управление строительством, твердо решив не — оставлять безнаказанным наплевательское отношение пожарников к делам стройки, хотя бы с «профилактической целью», чтобы искоренить подобные настроения у других. Одним словом, утро я встретил в кабинете Инюшина с напечатанным уже приказом: за невыполнение распоряжения и срыв работы экскаватора начальнику пожарной охраны и дежурному на три месяца сократить получаемые оклады и наложить на них дисциплинарные взыскания.

Инюшин прочел приказ, по своему обыкновению не промолвил ни слова и вернул его мне. Я уже несколько вызывающим тоном спросил: «Вы будете его подписывать?

» — «Подписывайте сами», — сказал Михаил Васильевич.

И мне показалось, что весь его вид говорил о том, что разговор исчерпан.

Я подписал приказ. Вскоре М. В. Инюшин уехал в Москву, оставив вместо себя А. В. Бакулина.

Несколько дней работал я спокойно, как вдруг на стройку пришла правительственная телеграмма: «Стеклову срочно вылететь в Москву.

Дмитриев». Передав мне эту телеграмму, секретарь многозначительно улыбнулась, и по тому, какой эта телеграмма имела измятый вид, было понятно, что она уже прошла через большое количество рук. Самолеты из Семипалатинска в Москву в то время летали всего три раза в неделю.

Мне удалось заказать билет только на послезавтрашний рейс.

В оставшийся день многие из товарищей прощались со мной, рассматривая эту телеграмму как сигнал о моем снятии: «Не подошли вы нам, Владимир Юрьевич. Круто взялись».

Самолет из Семипалатинска до Москвы в 1947 г. летел с посадками довольно долго. В Новосибирске мы вынуждены были ночевать и, наконец, — Москва.

Комментарии запрещены.